Дипломная работа на тему: История и причины происхождения ксенофобии. Причины возникновения ксенофобии и межэтнической

Введение

1.1 История и причины происхождения ксенофобии..…….………….........5

1.2 Причины возникновения ксенофобии и межэтнической напряженности в российском обществе………………...……………...10

Глава 2…………………………………………………………………………....18

2.1 Этноконтактная ситуация в России……..……………………………...18

2.2 Уровень ксенофобии и этносоциальная конфликтность

в мегаполисе ………………………………………………………….....23

Заключение………………………………………….……………………………33

Список использованной литературы…………………………………...............35

Ксенофобия является одним из основных источников агрессивного национализма и экстремизма в современном обществе, в том числе и российском. Она провоцирует и усиливает социальную напряженность, служит мощным фактором роста насилия и преступности. В настоящее время ксенофобия в российском обществе приобрела характер явной угрозы личности, обществу и государству, хотя до недавнего времени отсутствовало осознание ксенофобии и этнической нетерпимости как существенных факторов, угрожающих стабильному социально-политическому развитию страны. Не сформирован общественный консенсус по поводу основных направлений и конкретных мер, которые позволили бы преодолеть порождаемые ксенофобией угрозы, и отсутствуют системные исследования причин этого явления3.

Из всего выше сказанного следует, что данная тема требует всестороннего исследования, объектом которого является сама ксенофобия, а предметом - российское общество.

И, соответственно, цель нашей работы - изучить причины и последствия существования ксенофобии в российском обществе на основе анализа исследовательских работ

Исходя из цели работы, выделена следующая система задач:

1. Определить основные понятия и термины, используемые в работе.

2. Изучить причины происхождения ксенофобии.

3. Выявить причины происхождения ксенофобии в России.

4. Изучить степень угрозы социальной нестабильности в обществе всвязи с последствиями ксенофобии.

5. Показать изменение масштабов распространения ксенофобии в российском обществе за последние несколько лет.

2 Нагорная О. Теоретические аспекты ксенофобии и межнациональных конфликтов (с. 4).

3 Материалы подкомиссии

О причинах возникновения в российском обществе ксенофобии и этнической нетерпимости и путях их преодоления

Глава 1.

1.1 История и причины происхождения ксенофобии.

Слово ксенофобия восходит к греческим - , причем второе из них в общем понятно (страх и есть страх, о психологических оттенках - ниже), а первое нуждается в некотором уточнении. Корень - весьма древний и обозначает пришельца, чужого, иного. По-славянски - "странного", т. е. не члена полиса, личность, не принадлежащую коллективу и оттого могущую быть принятой как гость. Отсюда развивается второе значение - "ксен", "гость" и даже "друг". Иначе говоря, жители древнегреческих полисов рассматривали свой городской коллектив как возможное прибежище для странника, получающего приют по приглашению члена полиса. Без такого приглашения член иного полиса не мог прийти и жить в полисе чужом. Процесс приглашения и странноприимства именовался по-гречески "проксения", а по-новогречески обычная гостиница называется - "приют для ксенов" (друзей).

Представление о "чужом" лежит в основании самоидентификации личности и групп. Практически это значит, что чужим можно быть как социально, так и этнически. В советские времена было выработано понятие "идеологически чуждый". Сейчас, как кажется, имеет место смешение этих трех признаков. Причина - политические технологии и массовые коммуникации. Идеи генерируются быстро, а еще быстрее "идут в прокат". Вражда по социальному признаку существовала всегда, некоторые политические режимы (в частности, советский) культивировали ее и добивались больших эффектов. Ненависть к "буржуям", "попам", а затем и к "поганому интеллигенту в шляпе" - также форма ксенофобии. Ненависть мобилизует и солидаризирует, поэтому, когда тов. Сталин понял, что народ за войну усвоил новые (или, точнее сказать, подзабытые старые) способы социального поведения, был сконструирован образ нового врага - "космополита", "врача-убийцы". Тут ничего особенно не пришлось придумывать - антисемитизм латентно присутствует в сознании народной массы. На этой почве легко было посеять семена нового антагонизма.4

В современной социологии термин "ксенофобия", как правило, применяют только к межэтническим отношениям и даже, более того, для описания взаимоотношений "коренного" и "пришлого" этносов. Часто, особенно в СМИ и в бытовой речи, термин "ксенофобия" употребляют как заменитель других слов, кажущихся либо маркированными, либо одиозными. Так, например, часто словом "ксенофобия" обозначают явления, более подходящие под термины "антисемитизм", "расизм" и подобные. В обоих этих явлениях присутствуют элементы ксенофобии, но все же они отличаются как общее, родовое понятие (ненависть к чужакам) и конкретное его выражение (ненависть к конкретным чужакам) со своими особенностями.

4 "КСЕНОФОБИЯ: ОТ ИНСТИНКТА К ИДЕЕ" А..Муравьев

Есть несколько общих закономерностей генезиса и развития ксенофобии. Во-первых, ксенофобию невозможно внушить людям на пустом месте. Таких примеров история не знает. Для возникновения ксенофобской идеологии (чреватой кровопролитием) необходима систематизация социальных фобий или рефлексов. Необходимо различать два довольно разных явления. Это инстинктивная ксенофобия и ксенофобия-идея - неосознанный социальный рефлекс и идеология этнической вражды. Инстинктивная ксенофобия (антиварварский снобизм) в той или иной степени характерна для большинства социумов, в особенности же империй. Греки презирали скифов, персы - арамеев, а византийцы - всех варваров. Отметим этот признак - регулярность, обыденность высокомерного отношения к чужим народам. Оно имеет место тогда, когда самооценка народа достаточно высока, и он не видит себе угрозы в чужаках. Как только начинает разрушаться сложная структура, включаются архаические социальные защитные механизмы и люди начинают охранять собственный умалившийся народ или группу от посягательств извне. Наиболее распространенное определение ксенофобии вообще (соответствующее скорее первому, инстинктивному, типу) трактует ее как ответ на растущую конкуренцию за ограниченные экономические и социальные ресурсы.5

Поскольку такая инстинктивная ксенофобия есть часть весьма архаических социальных инстинктов, правильным способом отношения к ней следует считать культурную рефлексию. Осознавая ущербность или недостаточность эксклюзивистского отношения к "чужакам", культура концептуализирует эту недостаточность. Чем более становится гласным и очевидным присутствие ксенофобских элементов в культуре или политике, тем менее они будут оказывать эффект. Бороться нужно не с рефлексами, а с идеями. Идейная форма ксенофобии как раз связана с выходом индивидуальных эмоций на уровень идеи. В отличие от инстинктивной ксенофобии, она не социальный рефлекс, а именно политическая идея, возникающая во времена испытаний и страданий, в пору потрясения государственных основ и самой народной жизни.

Существует два основных объяснения происхождения ксенофобии - спонтанными реакциями сознания на социальные процессы и внушенными идеями. Нам кажется более верным привязка ксенофобского поведения и сознания сперва к пережиткам социальной архаики, социальными фобиями, восходящими к защите малой группы от посягательств чужаков. Уже потом наступает черед идей. Впрочем, преувеличивать роль индоктринирования в генезисе идейной ксенофобии мне кажется не вполне верным. Иное дело, что ксенофобия привязана к власти и становится заметной в случаях присутствия ее в политике властей или в идеологии каких-то групп, определяющих политику.

Социопсихологи считают, что в основе ксенофобии лежит триада - гнев, отвращение, презрение. Эти эмоции образуют несложный поведенческий комплекс, обусловленный, вообще говоря, личностным и коллективным уровнем тревожности и агрессии. Этот уровень подвергается измерению лабораторно

5 "КСЕНОФОБИЯ: ОТ ИНСТИНКТА К ИДЕЕ" А..Муравьев

(посредством направленного тестирования и опросов) или аналитически (путем анализа публикаций СМИ и данных социологических опросов). Чем более высока тревожность, тем более подсознание пытается вылезти из ловушки за счет вытеснения причины беспокойства. На коллективном уровне тревога выливается в "поиск виноватых". Взяв такой психологический аспект, надо понимать ксенофобию именно как фобию, то есть страх, растормаживающий подсознательные реакции, страх иррациональный и оттого не имеющий обоснования и направления. Поиск торможения, способа нейтрализовать страх, ведет к ненаправленной агрессии. Тогда возникает психологическая основа инстинктивной ксенофобии. На нее могут накладываться исторически обусловленные формы этнического антагонизма, которые могут проявляться совсем не в форме фобии, а скорее вспышками неприязни, спорами и мифологизированием истории взаимоотношений. Таковы, например, грузино-армянская, тюрко-арабская, еврейско-арабская неприязнь, как правило, взаимного характера.6

Совсем не обязательно наличие неприязни между этносами приведет к ксенофобии. Как указано выше, этническая неприязнь может транслироваться в неидейную (пассивную) ксенофобию при определенных обстоятельствах. Для этого должна существовать среда, идеологическое и политическое пространство, на которое претендуют чужеродные пришельцы. Иначе говоря, для этого требуется сочетание неприязни с высоким уровнем тревоги (страхом). О том, каким может быть триггерный механизм, мы уже говорили. Мифологемы, обеспечивающие вывод страха и неприязни на уровень коллективный, связаны с процессами возникновения и распада империй.

В основе мифологического имперского комплекса лежит борьба за первородство, за право на автохтонность. Чужой приходит, чтобы нарушить право автохтона (забрать его дом, еду), поэтому его надо вытеснить за пределы социума. Отныне мы имеем дело не с неприязнью или иррациональным страхом, а с социальной фобией. Фобийный комплекс образуется в государстве, когда возникает кризис имперской самоидентификации, т. е. граждане сверхгосударства ощущают потерю идентичности, незащищенность, обделенность и обманутость. Эти чувства повышают уровень личной и коллективной тревожности, а за этим уже подтягиваются все эмоции - гнев, неприязнь, презрение. Нередко фобия выполняет защитную функцию, так, страх смерти заставляет человека заботиться о самосохранении, страх больницы заставляет алкоголика не возобновлять алкоголизацию. Однако бывает и так, что страх потери статуса вызывает постоянную фрустрацию, а та ведет к стойкому невротизму. Невротизм на уровне модели поведения, как правило, проявляется в агрессии, реже в депрессивном, угнетенном состоянии. В зависимости от типа поведения, склонности к агрессивному или депрессивному состоянию можно наблюдать ксенофобию в двух формах - скрытую (по депрессивному типу: "все забрали черные", "жиды весь мир скупили") и явную (по агрессивному типу: "бей!..").

6 HTFI - Научные конференции www.htfi.org

Борясь с фобией, психика начинает вытеснять причину дискомфорта на вербальный уровень. Результатом этого у личности шизоидного типа появляется выраженное словесно чувство постоянной неприязни, которое человек старается обосновать логическими доводами. У психастеника образуется устойчивый невроз с паническим чувством, ощущение, что его загнали в угол. Боясь потерять идентичность, люди становятся способны на вербальную, а то и актуальную агрессию.

Именно здесь и возникает "язык ненависти" (hate language). Язык отражает психические процессы, будучи средством выражения индивидуальности, и социальные процессы, будучи средством коммуникации. Возникая как неосознанная реакция на раздражитель, неприязнь к "чуждому" формирует специальный способ выражения, язык, паттерны которого призваны классифицировать это чуждое, систематизировать его и вытеснить, нейтрализовать как раздражитель. Большинство носителей языка, разумеется, не осознают этого процесса. В определенных ситуациях "язык ненависти" может проникать в политический язык, становясь частью политических технологий.

Теперь обратимся к роли идей в превращении психологического инстинкта в идейную ксенофобию. Социально-политические идеи оформляют определенные формы общественной организации и их взаимодействие. Большинство современных государств являет собой этнические образования, в которых существует отчетливо выраженный доминирующий основной этнос. В таких государствах нередко существует, как правило, государственно закрепленная ксенофобия "сверху вниз". Она проявляется в миграционной политике - ограничении миграционных потоков, умножении барьеров на пути иммиграции и натурализации иностранцев.

Однако исторические империи возникали именно в результате массовых завоевательных кампаний, будь то Хеттская держава, Вавилон, Персидское царство Ахеменидов, царство Александра Македонского, государства диадохов, Рим или франкское королевство Меровингов. Они постепенно включали в свой состав все большее количество народов. В древности не существовало понятия "государствообразующий этнос", более того, все империи, как правило, стремились к созданию новых имперских суперэтносов, вроде "персоэллинов" Александра Великого, "ромеев" Византийской империи, тевтонов (Teutsche), называемых на Руси "немыми" - "немцами", или "новой исторической общности - советского народа". Тогда главным объединяющим фактором был язык, причем иногда не совпадающий с языком коренной народности: так в Ахеменидской державе основным языком был не персидский, а арамейский, во Франкском королевстве объединяющим языком была латынь, а в Византии - греческий. В Средние века и в Новое время язык продолжал играть роль основного фактора объединения. И в Священной Римской империи, и в колониальных державах, и в Российской империи эта традиция поддерживалась, хотя и с меньшей степенью интеграции некоренных этносов, которые чаще оставались на периферии государства. Впрочем, язык коренной народности мог сосуществовать с местными языками, иногда порождая ситуацию диглоссии (функционального различения двух сосуществующих языков). Сложнее обстояло дело с этническими традициями и моделями поведения - здесь взаимодействие было более сложным и многоэтажным. Имперская парадигма предполагала поглощение, ассимиляцию мелких этносов в суперэтнос, причем нередко терялись национальные особенности и вымирали мелкие языки. В процессе поглощения мелких этносов и формиро вания империи закладывалась основа того мифологического "имперского" комплекса, который играет роль триггера пассивной ксенофобии. Имперская аксиоматика задавала режим вытеснения мелких языков и культур доминантными. Греческая культура изобрела для этой цели понятие "варвара", перекочевавшее в язык римский, а затем и византийский, но смысл имперского процесса был именно в поглощении варваров и превращении их в граждан империи. Варвары рассматривались как "дикари" и недолюди, которых необходимо "смирять", приводить в человеческий облик и вид.

Можно повторить, что при определенном градусе процесса разложения общности имперского типа население державы (заметим в скобках - неоднородное этнически, но ассимилированное и спаянное воедино) начинает плохо относиться к мигрантам извне, которые воспринимаются то ли как падальщики, сбегающиеся на мертвечину, то ли как тати, желающие украсть нечто у народов державы, поживиться за их счет.

Одна из глубоко укорененных идей, оформляющих ксенофобию, состоит, таким образом, в понимании чужого как дикаря и варвара. Выстраивается некая аксиоматика, в которой есть "культурные", "хорошие" народы и народы "дикие", "некультурные". Принадлежность к "дикому", "некультурному" народу есть существенный недостаток. Он может и должен быть исправлен во имя "прогресса". Причем в само понятие "прогресса" входит представление о существовании одной единственной парадигмы развития общества и культуры.

Другая идея, иначе оформляющая ксенофобию, - идея сохранения идентичности государства и защиты интересов коренного этноса. Эта идея наиболее очевидно выражается в юридических нормах, ограничивающих иммигрантов в правах по сравнению с коренным населением. Она характерна для большинства развитых стран европейского Запада. Нельзя, впрочем, считать ее идеей нравственно порочной.

Смысл ее - в сохранении государственной целостности и заботе об экономическом и культурном благосостоянии народа. Существуют страны, весьма неохотно и с трудом принимающие иммигрантов (такова, например, Франция), и страны, которые открывают страну для потенциальных иммигрантов, в которых власти видят свежие силы. Промежуточное положение занимают Соединенные Штаты и Канада, которые, с одной стороны, заинтересованы в иммигрантах, а с другой - вводят меры, ограничивающие миграцию, притом, что в этих странах нет, собственно, никакого "коренного этноса". В этих странах идея консервирующей ксенофобии выражается юридически в наиболее чистом виде - в виде юридической мигрантофобии.

Наконец, следует назвать также и маргинальные идеи, вроде фашизоидных концепций строительства сугубо национального государства на основе угнетения всех этносов, кроме коренного. Эти идеи рассматривать бессмысленно ввиду того, что они разделяются носителями ничтожно малых интеллектуальных элит и практически не имеют шанса лечь в основу государственного строительства. Слишком силен шок, полученный миром в ХХ веке.

Проблемы изживания инстинктивных проявлений ксенофобии - это проблемы строительства государств и политического оформления их. В современном мире заметно противостояние между утопическим унионизмом, основанном на либеральных ценностях т. н. "открытого общества" (термин К. Поппера) и социально-экономическом индивидуализме (т. н. "новый мировой порядок"), с одной стороны, и консервативной политикой, базирующейся на корпоративности и положительно оценивающей роль этнической культур но-политической составляющей - с другой. Либеральная парадигма имеет тот существенный недостаток, что размывание границ национальных культур влечет за собой смерть их культурных традиций, обеднение и разрушение современного мира в его национально-культурной самобытности. Возможно, возникнет нечто новое, но на агрегацию этого "нового" уйдет неизмеримо много времени и энергии. Кроме того, либеральная модель основана на утопическом видении и предполагает возможность почти бесконфликтного мира. Однако атомизированное "открытое" общество при всем своем утопизме требует принесения в жертву львиной доли общественных связей, не гарантируя при этом, что модели и концепции, на них основанные, прекратят свое существование. Иначе говоря, либеральная модель открытого общества в силу своего утопизма неспособна предсказать, что станет с социальными рефлексами, возникшими в традиционных обществах, переживших эпоху ускоренной модернизации. 7

7 Владимир Фридман

Национализм и ксенофобия: социальные причины и психологическая основа явления.

1.2 Причины возникновения ксенофобии и межэтнической напряженности в российском обществе.

Понять и определить ксенофобию в российском обществе через этнические, культурные, религиозные различия нельзя. Поэтому в рамках данной работы ксенофобия рассматривается как проявление в сфере межэтнических и межрелигиозных отношений, противоречий и конфликтов, вызванных как намеренной политико-идеологической мобилизацией части населения на неправовые действия и насилие, так и нерешенностью ряда важных для современного российского общества проблем. К ним относятся, во-первых, неравномерность социально-экономического развития различных частей страны; а во-вторых, недостаточно полное и последовательное применение основополагающих конституционных и законодательных норм.

Неравномерность социально-экономического развития, возникновение полюсов относительного благосостояния на фоне общего неблагополучия основной массы населения, беспрецедентная поляризация общества по уровню жизни (в том числе, в зависимости от места проживания), - все эти факты свидетельствуют о невозможности для большинства граждан получить стабильный, гарантированный доступ к жизненно важным ресурсам (к работе, жилью, образованию, социальным услугам). В итоге борьба за доступ к этим ресурсам неизбежно обостряется. Еще больший накал этой всеобщей конкуренции придают миграционные процессы, которые также являются следствием неравномерности развития различных территорий. В этих условиях принадлежность к той или иной группе населения (например, старожильческой или мигрантской), к той или иной этнической общности становится существенным, а зачастую и решающим фактором, определяющим возможности доступа к базовым ресурсам.

Борьба за статус и доступ к ресурсам является одной из базовых причин ксенофобии в современной России. "Чужим", "врагом" - то есть, конкурентом - тут может стать не только иммигрант, приехавший из дальнего или ближнего зарубежья, чтобы заработать денег и уехать обратно, но и беженец, лишившийся крова в зоне конфликта, и соотечественник-переселенец из сопредельного государства, и житель ближайшего города или села, вынужденный искать работу, и даже сосед по дому.8

Масштабы распространения ксенофобии и межэтнической вражды в России объясняются не только действием указанных базовых причин, но и наличием целого ряда условий, которые способствовали разрастанию ксенофобских настроений. К ним можно отнести:

- крах этнонациональной политики, проводившейся в СССР. Эффективность ее резко понизилась на рубеже 1970-х-80-х годов в результате кризиса, поразившего советскую социально-политическую и идеологическую систему. В результате, хотя последняя советская Конституция констатировала создание новой исторической общности "советский народ", ситуация в области межэтнических отношений деградировала: начался рост национализма, местничества, клановости и связанной с ними коррупции. Это послужило одним из основных факторов распада СССР именно по линии национальных республик;

- распад единого многонационального государства - СССР - на национальные республики. Это привело к тому, что этнический национализм стал определяющей идеологией в большинстве постсоветских государств. При этом основной жертвой националистических настроений стало русское и русскоязычное население новых республик, объявленное "нетитульным", "пришлым", "враждебным". Именно с русскими и русскоязычными гражданами власти новых государств ассоциировали действительные и мнимые недостатки советского периода, именно на него была возложена так называемая "историческая вина" за советскую и даже царскую политику. Таким образом, именно русские и русскоязычные в большинстве постсоветских государств оказались первыми жертвами ксенофобии, возведенной в ранг официальной политики. Нельзя не отметить, что кое-где такое положение сохраняется до сих пор. В то же время распад СССР привел к возникновению множества "разделенных народов", самым большим из которых является русский народ;

- другим последствием распада СССР стала потеря Россией - самым крупным постсоветским государством - своей государственной идентичности. В отличие от большинства соседних стран, которые "нашли себя" в идеологии этноцентризма и национализма, для многонациональной России эти системы самоидентификации неприемлемы, а гражданская, общероссийская идентичность утверждается медленно. Образовавшийся в результате распада советской системы идеологический вакуум стал заполняться настроениями местничества, регионализма, которые в некоторых национальных республиках в составе РФ принимали националистические формы, а в крайних своих проявлениях доходили до открытого сепаратизма и вооруженных конфликтов;

- возникновение и разрастание таких конфликтов (прежде всего, на Северном Кавказе) явилось сильнейшим фактором, способствовавшим подрыву основ мирного сосуществования различных этнических общностей, составляющих российский народ. Следует отметить, что здесь речь идет не только о возникновении отчужденности между русским и другими народами, но и между, например, соседними северокавказскими народами (первым подобным конфликтом на территории российского Северного Кавказа стал осетино-ингушский конфликт);

- одним из последствий возникших конфликтов (не только на территории России, но и в сопредельных государствах) стало появление массовой вынужденной миграции населения. Сотни тысяч беженцев и вынужденных переселенцев, потерявших свое имущество, работу, средства к существованию, направились в относительно более благополучные города и области России, породив тем самым первые волны напряженности в отношениях с местным (старожильческим) населением. При этом напряженность возникала (а местами сохраняется и до сих пор) вне зависимости от этнической принадлежности переселенцев. Так, например, в некоторых областях Центральной части России, где осели тысячи русских, которые были вынуждены покинуть Чечню, они до сих пор сталкиваются с проявлениями дискриминации, а по сути, ксенофобии, со стороны как местных властей, так и старожильческого населения.8

В России этническая принадлежность выступает сегодня определяющим маркером отношений "свой-чужой". По данным Фонда "Экспертиза", ксенофобские настроения разделяет большинство населения России, отрицательное отношение к лозунгу "Россия для русских!" преобладает только среди этнических нерусских. Особую озабоченность, наряду с динамикой, вызывают расширение социально-демографической базы ксенофобских настроений и аппеляция к ним практически всех политических сил, избирательность фобий по отношению к определенным этническим группам и ужесточение форм преследования "иных".

В современном мире одной из основных сил, определяющих облик XXI века становится миграция, являющаяся неотъемлемой компонентой процесса глобализации. Прямым следствием масштабных перемещений мигрантов - в соответствии с потребностями быстро развивающихся экономик, по политическим, социальным и иным мотивам, - является все возрастающее этно-культурное и этно-конфессиональное разнообразие социумов.

Оборотной стороной этнической эрозии локальных социумов становится возникающее напряжение между местным населением и мигрантами, которые по этническим, расовым, конфессиональным, социальным, культурным параметрам могут существенно отличаться от "аборигенов". Эти напряжения, фиксируемые во всем мире, особенно опасны для многонациональной России, в истории которой можно найти не только позитивные примеры межэтнических взаимодействий. Взаимоотношения между принимающими социумами и мигрантскими меньшинствами и являются предметом настоящей статьи.

В России этническая принадлежность выступает сегодня определяющим маркером отношений "свой-чужой". По данным Фонда "Экспертиза", ксенофобские настроения разделяет большинство населения России, отрицательное отношение к лозунгу "Россия для русских!" преобладает только среди этнических нерусских. Особую озабоченность, наряду с динамикой, вызывают расширение социально-демографической базы ксенофобских настроений и аппеляция к ним практически всех политических сил, избирательность фобий по отношению к определенным этническим группам и ужесточение форм преследования "иных".

Крайне негативно отношение населения к чеченцам, азербайджанцам, другим выходцам с Кавказа, представителям среднеазиатских народов, цыганам. По

8 Материалы подкомиссии

О причинах возникновения в российском обществе ксенофобии и этнической нетерпимости и путях их преодоления

данным мониторинга Аналитического Центра Юрия Левады, 52,1% респондентов отрицательно относятся к чеченцам, половина опрошенных - к цыганам, каждый третий опрошенный россиянин - к азербайджанцам.

Вирусу этнофобий сегодня более подвержены жители мегаполисов, чем других поселений. Весьма настораживает подверженность этнофобиям молодежи: среди московской молодежи, например, негативное отношение ко всем этническим группам выше, чем среди москвичей. Молодежь демонстрирует сегодня более высокий уровень интолерантности, чем пожилые люди, - в отличие от 1990-х годов, когда на фоне этнических фобий старшего поколения, молодые были более терпимы к представителям разных этнических групп.

Преувеличенное значение этничности, пронизывающее все аспекты социальных контактов ("транспарентная этничность"), в первую очередь затрагивает мигрантов. Антимигрантские настроения (по данным Л.Д. Гудкова, антипатию к мигрантам сегодня разделяют 68% россиян) базируются на представлении о мигрантах как чуждых, иных. Фиксируемые социологами ксенофобии направлены, в первую очередь, на этнических мигрантов, независимо от их гражданства, от того, являются они временными трудовыми мигрантами (трудящиеся-мигранты), переселяются ли на постоянное место жительства в пределах России (мигранты) или из-за ее пределов (иммигранты).

Тесная взаимосвязь мигрантофобий и этнофобий лежит на поверхности: и мигранты, и представители других этнических групп являются "иными", отношения местного населения и с теми, и с другими проецируются через призму отношений "свои" - "чужие".

Несмотря на то, что незначительная часть мигрантов отлична по своему этническому составу от населения принимающей территории, в общественном мнении распространен стереотип смешения - вплоть до отождествления - иноэтничности и иноземности.

Мигрантофобии проецируются на всех представителей этнических общин - зачастую, независимо от времени и особенностей их формирования (например, неприятие властями Краснодарского края армянской общины, давно обосновавшейся на Кубани и весьма неоднородной) . С другой стороны, этнофобии проецируются на всех мигрантов - хотя в миграционных потоках превалируют русские.

Факторы роста этно- и мигрантофобий не могут быть объяснены однозначно. Как и все фобии, они производны от страхов утраты "ресурсов" и "утраты собственной идентичности".

Антимигрантские настроения базируются на следующих аргументах:

неконтролируемый приток мигрантов резко осложняет социальную обстановку, дестабилизируя рынки труда, жилья, способствуя повышению нагрузки на социальную и инженерную инфраструктуру;

миграция ухудшает санитарно-эпидемиологическую обстановку;

миграция способствует криминализации обстановки и росту преступности;

иноэтнические мигранты захватывают ключевые позиции в социально-экономической жизни; резко возрастает роль таких факторов межэтнической напряженности, как этнический инфаворитизм и клиентизм;

замкнутый образ жизни отдельных этнических общин и их нежелание воспринять образ жизни местного населения, способствуют возрастанию социокультурной дистанции между ними и "коренным населением". Эта дистанция столь велика, что исключена возможность их совместного проживания; - изменение этнического состава территорий приобретает масштабный характер и угрожает национальной безопасности;

миграция служит неизбежной предпосылкой конфликта: имеется объективный порог численности мигрантов после которого конфликты предопределены;

миграцию уже можно рассматривать как особый вид оружия, позволяющего существенно ослаблять и дестабилизировать ситуацию в регионе, государстве; вытеснение славянских народов с исконно русских территорий, из органов государственной власти, силовых структур и бизнеса влечет за собой превращение территорий, особенно приграничных, в лоскутное одеяло;

расселение отдельных этнических групп вблизи стратегических объектов и в приграничной полосе носит целенаправленный характер, формируется "пятая колонна".

Прослеживается связь между обострением соперничества за обладание контролем над транспортировкой нефти и газа и активностью мигрантов по защите своих прав;

распространение исламского экстремизма канализируется некоторыми этническими группами, присутствие которых потенциально опасно;

в местах компактного проживания некоторых этнических групп через 7-10 лет возможен легитимный приход к власти национальной элиты и далее - создание национально-территориальных образований, а также возможное их смыкание с этническим сепаратизмом на региональном уровне (например, Северном Кавказе).

За исключением первого аргумента (популярного в начале 1990-х, когда в обществе доминировали воспоминания о социально ориентированном обществе с плановой экономикой и плановым дефицитом), остальные имеют ярко выраженную этническую окраску.

Страхи "вторжения другого" служат вербальным объяснением эмоционального восприятия мигрантов как чужеродных, незваных гостей. (Образ гостя, нарушившего привычный образ жизни и диктующего свои нравы "хозяевам", весьма популярен и среди обывателей, и среди журналистов). Страхи "утраты ресурсов" - экономической и социальной неконкурентоспособности с напористыми и консолидированными этническими мигрантами, - присутствующие в обществе, ретранслируются и масс-медиа, и публичными политиками. В то же время, они не могут служить однозначным объяснением роста фобий по отношению к "неуспешным" с точки зрения общественного мнения мигрантским меньшинствам - выходцам из Центральной Азии и Юго-Восточной Азии (таджикам, узбекам, вьетнамцам и др.) - в данном случае, видимо, более значимы социо-культурные страхи "утраты идентичности".

Возможно, отчасти правы социологи, увязывающие рост этнофобий в период "травматической трансформации" общества, с разрастающимся комплексом социальных обид, принимающих, тем не менее, форму не социального, а этнически окрашенного протеста. Недоверие обществу компенсируется преданностью "своим", что нередко сопровождается ксенофобиями и враждебностью к "чужакам". По мнению Л. Гудкова, именно "социальный и национальный ресентимент стал одним из основных факторов, активизировавших, ожививших прежде подавляемую смесь ксенофобии и агрессивного изоляционизма". Вероятно, справедливо уточнение, что "ксенофобные высказывания лишь в незначительной мере являются прямой импульсивной реакцией на социальные напряжения. Напротив, они закрепляются в сознании значительных групп населения как общие ценностные установки и не исчезают после спада общественной возбужденности"9.

Нетерпимость может принимать различные формы, вплоть до физического насилия. По данным правозащитных организаций, можно достоверно утверждать о трех десятках убийств на национальной почве в 2001-2004 годах, представители национально-культурных организаций утверждают, что их на порядок больше. Однако если громкие случаи насилия привлекают внимание общества, то ползучая дискриминация меньшинств, представляющая не меньшую угрозу социальной стабильности, незаслуженно игнорируется и СМИ, и российским социумом. Хотя подростки четко фиксируют дискриминацию меньшинств: отвечая на вопрос, каково отношение в современной России к национальным, этническим, религиозным или языковым меньшинствам, школьники на первое место поставили национализм (18,6%), затем расизм (17,1%), дискриминацию (16,4%)28.

Дискриминации в первую очередь подвергаются самые бесправные представители этнических меньшинств: отсутствие гражданства, регистрации, плохое знание русского языка, недостаточная квалификация и пробелы в образовании делают неконкурентоспособными представителей меньшинств во всех сферах социально-экономической жизни принимающего общества. При этом не играет значения, насколько "успешно" данное меньшинство в локальном социуме. Важен уровень толерантности к данному конкретному меньшинству: неприятие меньшинства провоцирует дискриминацию его представителей.

Социальный статус представителя меньшинства - его личный статус - становится производным от статуса данного меньшинства в системе взаимоотношений "местное население - меньшинство". Парадоксальным следствием этого является многомерность ("размытость") социального статуса иноэтничного мигранта: скорее правилом, нежели исключением, являются примеры занятия им противоречивых социальных позиций. Дискриминатор ориентируется не на личные качества работника, а на статус меньшинства, определяющего стоимость труда его представителей на рынке труда. Решающее значение на распространенность

Оглавление